В середине 1 тысячелетия от Рождества Христова запад Римской империи, захваченный германцами и поделенный ими на варварские королевства, лежал в руинах. Лишь местами сохранились островки эллинистической цивилизации, к тому времени уже преображенной светом Евангелия. Германские короли, кафолические, арианские, языческие, сохраняли еще пиетет перед римским именем, но центром притяжения для них был уже не полуразрушенный, опустошенный и обезлюдевший город на Тибре, а Новый Рим, созданный творческим актом святого Константина на европейском берегу Босфора, культурное превосходство которого над городами Запада было бесспорной очевидностью. Исконно латиноязычные, а также латинизированные жители германских королевств усваивали себе этнонимы своих завоевателей и господ — готов, франков, бургундов, в то время как римское имя давно стало привычным для былых эллинов, уступивших на востоке империи малочисленным язычникам свой исконный этноним, питавший в прошлом их национальную гордыню.
Все жизни в свитке бытия [Людмила Салагаева] (fb2) читать онлайн
By using our site, you agree to our collection of information through the use of cookies. To learn more, view our Privacy Policy. To browse Academia.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики - имеется : Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже. Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет. Чего их всех так тянет именно в физику?
1. XX вв. как культурная эпоха.
Нужно поговорить с Лансье вплотную. Здесь что-то неладное — торопил нас, а теперь тянет. Влахов был новичком — в Париж он Влахов был новичком — в Париж он приехал четыре месяца тому назад, но французским языком владел в совершенстве; когда товарищи удивлялись его произношению, смеялся: «Я ведь парижанин…» Родители его прожили много лет в Париже, здесь познакомились и поженились; в Москву они вернулись после революции, Сереже тогда было семь лет. Нина Георгиевна не хотела, чтобы мальчик забыл французский язык, и часто с ним разговаривала по-французски. Почему-то ей казалось, что ее первенец будет поэтом.